Я следила за этим делом, потому что оно меня потрясло. Я упомянула его в книге «Видима и свободна» как пример того, через что приходится проходить россиянкам, которые обратились в правоохранительные органы после сексуализированного насилия.
Вчера ЕСПЧ опубликовал своё решение по этому делу (ссылка в комментариях). Я частично переведу и перескажу его.
12-летняя (на начало расследования — 2019 г.) девочка (назову её Д.) потеряла мать. По просьбе отца её отдали в детдом. Позже Д. стала жить в семье опекунши. В 2019 году Д. рассказала ей и повторила психологам, что не раз подвергалась насилию со стороны нескольких мужчин.
• Первые показания Д. следователь записал на видео. Видео в тот же день потеряли «из-за технических ошибок».
• Появилось четыре производства, связанные с четырьмя мужчинами. Д. опрашивали четыре следователя, трое из которых были мужчинами. Д. пришлось повторять им свой рассказ 12 (двенадцать) раз в течение года и семи месяцев.
• Иногда Д. была вынуждена повторять показания в местах насилия. В одной из квартир «проверка» проводилась при брате одного из предполагаемых преступников.
• Однажды из-за ошибки следователя предполагаемый преступник вошёл в комнату, где была Д.
• Следователи зачастую игнорировали мнение психологов о состоянии Д. и не учитывали их рекомендации, в частности советы, что необходимо избежать встречи Д. с предполагаемыми преступниками.
• Один из судей также не принял во внимание рекомендацию психолога не допрашивать Д. лично и вместо этого зачитать её показания, которые Д. дала следователю. На суде Д. опрашивали два часа. Позже её вызывали в суд для опроса ещё трижды.
• Всего следователи и судьи опрашивали Д. больше двадцати раз.
• Все четверо мужчин были признаны виновными.
• У Д. диагностировали ПТСР, она страдала тревожностью, депрессией, занималась членовредительством и думала о суициде.
Правительство РФ в ответ на вопросы ЕСПЧ сообщило, что законодательство РФ полностью соответствует Конвенции Совета Европы о защите детей от сексуальной эксплуатации и сексуального насилия (Лансаротской конвенции), а связанные с Д. действия и решения следственных и судебных органов были законными и необходимыми.
ЕСПЧ же отметил множественные нарушения Лансаротской конвенции. Вот лишь некоторые из них:
• Следует избегать контактов между потерпевшими и правонарушителями в помещениях судов и правоохранительных органов, за редким исключением. Д. столкнулась лицом к лицу с одним из предполагаемых преступников и была вынуждена давать показания при брате предполагаемого преступника.
• Все беседы с ребёнком должно по возможности проводить одно и то же лицо. Такой нормы нет в российском законодательстве. Материалы, которые Россия предоставила ЕСПЧ, не объясняют, почему было невозможно сделать так, чтобы Д. допрашивал один и тот же следователь и чтобы это была женщина.
• Количество опросов ребёнка должно быть как можно меньшим, насколько это необходимо для судопроизводства. Такой нормы нет в российском законодательстве. Когда видео с показаниями Д. потеряли — ей пришлось описывать, что случилось, несколько раз.
ЕСПЧ пришёл к выводу, что государство-ответчик — власти которого пренебрегли страданиями заявительницы, находившейся в крайне уязвимом положении из-за юного возраста, помещения в детский дом и сексуализированного насилия со стороны четырёх мужчин — не смогло защитить личную неприкосновенность Д.
ЕСПЧ присудил Д. компенсацию: 13 553 евро за материальный ущерб, 20 000 евро за моральный ущерб и 6741 евро на расходы, связанные с судебным процессом. Этих денег Д. не получит: Россия перестала исполнять решения ЕСПЧ.